Этот казан имел знатную историю и был полон плова. И судя по тому, как вольно-рассыпчато взлетел в воздух тёмно-красный от кунжутного масла рис, сверкающие золотом кусочки моркови, дразняще-ароматные головки чеснока, поджаристые кубики баранины, – плов очень неплохой. Да что там – плов самый настоящий.

У Андрея закатились глаза, он обмяк и осел на пол.

Я смотрел на Настю, она на меня.

– У меня есть знакомый негр, – сказал я. – Любит пивными кружками размахивать. Тебя бы с ним свести… на ринге.

– Я помогла? – спросила Настя.

– Еще как помогла, – согласился я. – Начиная с того момента, как сказала, что не смиришься с оккупацией.

– Не хочу я врать, – сказала Настя. Обернулась, поставила казан на барную стойку. Я легонько пнул Андрея – историк лежал тихо. Подойдя к стойке, я запустил в казан руку.

Смахнув со дна на один край остатки риса и моркови, придавил их всеми пятью пальцами, собрал в комок и, обжигая кончики пальцев ещё горячим маслом, отправил пригоршню плова в рот. Захлёбываясь от аромата и от слюны, невесть откуда заполнившей весь рот, едва смог выдохнуть из себя:

– Изумительно вкусно! – С сожалением оглядев разлетевшиеся по всему полу остатки плова, спросил: – Ты где так научилась плов готовить?

– У меня папа вырос в узбекском кишлаке. Его белобородые старики учили плов готовить.

– А казанами драться? Это национальное узбекское единоборство?

– Национальное женское.

Я посмотрел на часы.

– Даю тебе три минуты, чтобы собрать вещи. И сваливаем отсюда.

– Если я не захочу?

– Я уйду сам, – честно сказал я. – То, что мы победили полицейского, – чудо. Случайность.

Больше она не спорила. Открыла дверцу гардероба, вытащила маленькую холщовую сумку и принялась бросать туда какие-то шмотки. На секунду отвлеклась, чтобы кинуть мне моток нейлонового шнура.

– Бери!

– Зачем?

Настя помедлила. Спросила:

– А ты хочешь его добить?

Я посмотрел на злополучного историка. Честно говоря, никакой злобы к нему я не испытывал. Две минуты назад я бы без колебаний сломал ему шею, представься возможность. Но сейчас…

Присев на колени, я стянул руки Андрея шнуром за спиной. Потом тем же шнуром связал ноги. Нейлон – не лучший материал для таких целей, слишком скользок. Но я очень старался сделать узлы потуже.

– Готова, – сказала Настя. – Ой нет…

Без колебаний сбросив халатик, она принялась влезать в джинсы. Я хмыкнул, демонстративно посмотрел на часы:

– У тебя есть еще двадцать секунд.

– Нормальный мужик попросил бы не торопиться, – парировала Настя.

– Я нормальный. Но я жить хочу.

За то время, что я провел у Насти, погода испортилась невообразимо. Хлестал холодный дождь, да еще и с сильным ветром. При этом в облаках каким-то чудом появился просвет, и в него светила огромная, полная луна. Людей на улице почти не осталось, даже вдалеке, у входа в метро, никого не было. Водители по такому случаю окончательно забыли про вежливость и неслись по лужам, не снижая скорости.

– Лови тачку! – велел я Насте. – Говори – до «Алексеевской». Денег не жалей.

– Ты не с машиной? – удивилась она. Попыталась раскрыть зонтик – но его тут же стало выворачивать порывами ветра.

– Я и водить-то не умею! А у тебя что, тоже нет машины?

– Мне Миша с водителем присылал!

– Красиво жить не запретишь… – Я огляделся. Нет, пока тихо. Новых полицейских не видать.

Остановился старый «жигуленок». Водитель не стал даже допытываться, куда нам и сколько мы заплатим, буркнул: «Садитесь!» и сразу же рванул с места. Я сел на переднее сиденье, настороженно посмотрел на него. А вдруг…

Нет, вроде бы человек. Самый обычный, немолодой, задерганный и усталый.

– Как вас не смыло-то? – спросил водитель. – Хляби небесные разверзлись. К утру и вовсе снег пойдет, гляньте, какое небо красное… А вас, девушка, выжимать можно! Не по погоде оделись.

– Ага, – бодро ответила Настя. – Так получилось, пришлось из гостей убегать…

– Чего вдруг?

– Козел один напился и полез приставать, – сообщила Настя. – Петя его еле унял… но какое уж после этого веселье.

Опять игры в подпольщиков… Я промычал что-то в меру мужественное, как положено героическому Пете.

– То-то я вижу, у вас на скуле синяк намечается, – сказал водитель, мимолетно посмотрев на меня.

Я потер скулу.

– Нет, слева. Неужто не чувствуете? Хороший синяк будет. С боксером подрался, что ли?

– Будете смеяться – с историком.

Водитель действительно засмеялся:

– История – страшная сила. Но рукоприкладство – это редкость, они обычно росчерком пера работают… Приложите кусок сырого мяса, хорошо оттянет.

– Я его поцелую, еще лучше подействует, – сказала Настя.

Мы обменялись взглядами через зеркальце заднего вида. Настя улыбалась.

Нет, что-то первобытное в отношениях мужчины и женщины осталось до сих пор. Стоит только подраться из-за женщины…

– Куда ехать-то? – спросил водитель.

– Домой, – ответил я. – До «Алексеевской»…

23

Если верить Борхесу, то все сюжеты, а значит, и все события в мире легко свести к четырем: поход за сокровищем, осада или оборона крепости и возвращение домой и самоубийство Бога. Впрочем, про самоубийство Бога частенько забывают, да и оставшиеся три золотых сюжета ехидно сводят к историям про «любовь», «индейцев» и «Новый год». Вряд ли Борхес стал бы с ними спорить, ведь любовь – это и есть поход за сокровищем, воинственные «индейцы» и сражение за крепость связаны неразрывно, ну а что может сравниться с праздником Нового года? Только возвращение домой. Что до самоубийства Бога, то современные божки к таким жестам не склонны.

В хорошей истории все три сюжета следуют один за другим по порядку. Одиссей отправляется за сокровищами, осаждает Трою и плывет домой. Иван-Царевич едет за молодильными яблоками, обворовывает замок Кащея и возвращается к батюшке. Волк поочередно осаждает три поросячьих дома и с позором бежит восвояси.

Мои походы за сокровищами явно вели к обороне крепости. Вот только шансов вернуться домой у меня не было.

Возле башни нас никто не ждал. Я первым делом проверил все двери. Поднялся на второй этаж и посмотрел из окон.

Тишина. Безлюдье.

– Все в порядке? – спросила Настя.

– Твоими стараниями… – не удержался я. – И к чему мы пришли? Я же сразу предлагал – отправимся ко мне. Только теперь на мне висит драка с полицейским!

– На нас висит.

Я только рукой махнул. Достал телефон, набрал номер Коти. Ждать пришлось долго, и неудивительно – время близилось к полуночи.

– Да? – недовольно отозвался Котя.

– Это Кирилл. Настя у меня.

– Какая Настя? Которая записку…

– Да. За ней приходил полицейский-функционал. Я ее отбил и привез к себе.

– Ты побил полицейского? – восхитился Котя. – Круто!

– Круче некуда. В любой момент за мной могут прийти.

– Ну, вряд ли, – предположил Котя. – Вряд ли в такой ситуации они станут действовать, не подумав хорошенько.

– Могут прийти и к тебе.

– Я-то тут при чем?

– Ты предоставляешь убежище Иллан. Думаю, она их интересует не меньше Насти.

Котя засопел. Спросил:

– И что предлагаешь? Уехать?

– Может быть. Или приезжайте ко мне. В башне я, наверное, сумею вас защитить. Даже от полицейского. Спроси Иллан, она должна лучше в этом разбираться.

– Сейчас…

Некоторое время в трубке царила тишина. Я ждал, прижимая ее плечом к уху, и смотрел на Настю. Она стояла у окна, выходящего в Аркан. Словно почувствовав мой взгляд, повернулась:

– Это и есть Земля-один?

– Да.

– Красиво. Там телевышка вдалеке…

– Останкинская. Точно как наша. Видимо, сочли ее удачной постройкой.

– Зачем им все это? – неожиданно сказала Настя. – Если у них так все здорово, если они такие могущественные… Могли быть жить по-человечески. Дружить с нами, а не эксплуатировать.