– То есть ты сам – не оттуда?

– Нет, Кирилл! Все не так просто. Неужели ты подумал, что из Аркана засылают десант из акушеров с начальником во главе – и начинают переделывать мир?

– Примерно так я и думал. – У меня уже зуб на зуб не попадал, и Котя это заметил. Вздохнул, расстегнул теплую куртку, протянул мне, оставшись в теплом свитере:

– Оденься!

– Нет, спасибо. – Я покачал головой.

– Да хоть на плечи набрось! Ты же теперь обычный человек, простынешь!

Дальше упираться я не стал – было слишком холодно. Куртка с трудом, но застегнулась.

– Все несколько иначе, – продолжал Котя. – Сила, которая дается функционалу, – она не от него… не только от него самого. Она принадлежит еще и миру, в котором тот живет. К нам не могут прийти из Аркана и начать превращать людей в функционалов. Вначале им надо найти куратора. Того, кто научится всему сам, с их помощью, конечно. И будет… ну, скажем так, контролировать ситуацию в целом. Примет глобальное решение и ответственность за происходящее.

– Так ты наш? – тупо спросил я.

– Наш! Нашее не бывает! – Котя засмеялся.

– Тебе сколько лет?

– Ну… побольше, чем выгляжу. – Котя отмахнулся. – Но я считаю, что молодость – она в душе. Верно?

– Котя. – У меня с трудом находились слова. – Но как? Зачем? Почему ты им позволяешь? За что нас так?

– Как так? – возмутился Котя. – Ты думаешь, у них, придурков, рай земной? Ага! Технологию они притормозили, идиоты… С каждого мира по нитке, себе кафтан решили сшить… У них, к примеру, по всей Африке войны кипят. Почему? Потому что рабства не было, вот ведь как все сложно в мире устроено! Весь континент окружен, пытаются примирить все эти Великие Эфиопии, Солнечные Суданы и Счастливые Зулусии – не выходит ничего! Зато потоки беженцев повсюду. Нельзя учиться на чужих ошибках, Кирилл!

– Но они же учатся!

– Это им так кажется. А я считал и считать буду, что без прогресса науки и техники цивилизация впадает в стагнацию и гибнет. Так что я для нашей с тобой Земли выбрал путь ускоренного научно-технического развития. Да, я выбрал! Мне предлагали и другие варианты.

– Войны, – упрямо сказал я. – У нас тоже повсюду войны. Катастрофы.

– Неизбежное следствие прогресса, – отрезал Котя. – Всегда чем-то придется жертвовать. Или эпидемии целые страны выкашивают, или люди друг друга истребляют. Я сделал выбор за всю Землю, Кирилл. Это так. Но только потому, что достойной альтернативы не было.

Мой гнев прошел. Сдулся, как лопнувший воздушный шарик. Может быть, отчасти причиной было свойственное Коти обаяние. Но отчасти – его уверенные объяснения.

– Не предлагаю верить мне на слово, – устало продолжил Котя. – С арканцами я договорюсь, со мной они спорить не станут. Или, на худой конец, сам проход открою. Я могу!

– И что?

– Съездим туда, – объяснил Котя. – Посмотришь, хорошо ли там живется. И решишь, надо ли искать лучшей судьбы, чем у нашей Земли!

Он шагнул ко мне. Потянул за рукав.

– Отстань? – попросил я.

– Что ты дуешься, Кирилл? Не мог я тебе открыться! У меня тоже есть кое-какие обязательства и принципы. Хочешь – по ушам мне надавай, по чувствительным точкам! Давай, сопротивляться не стану!

– Настю убили.

– Откуда я знал? – воскликнул Котя. – Ну откуда мне это было знать? Я бы сам Наталье за такое голову открутил, не прикончи ты ее! Все ведь шло к тому, что вы пойдете на соглашение. Наталья должна была назначить вам нечто вроде домашнего ареста – и все! Вот знал я, знал, что сексуально неудовлетворенным бабам доверять нельзя! Мне жалко Настю, Кирилл! Но даже я не могу воскрешать мертвых.

– Тебе действительно ее жаль? – спросил я.

– Да. Очень жаль. Я не ангел. Я столько всего повидал – ты бы поседел и ночами от страха кричал. – Его глаза вдруг стали непривычно жесткими. – Но когда гибнет красивая молодая девушка – я всегда очень переживаю.

– Мизантроп ты, Котя, – устало сказал я. – Хоть и куратор.

– Ну да. Проживешь две мировые войны и кучу революций – тоже таким станешь… Пошли, Кирилл! Уже и я замерз! Ну что ты ломаешься, будто восьмиклассница перед гинекологом!

– И пошляк.

– После тысячи подружек ты тоже…

– Я – не ты. Я не функционал больше, мне такие подвиги не светят.

– Брось! – Котя уже тащил меня за собой. – Разберемся. Найдем тебе работу поинтереснее. Как насчет акушера, а? Никакого поводка! Только работать придется в другом мире, это правило такое… Но тебе же Кимгим нравится? А Орысалтын – знаешь какой дивный город? Это у них вместо Москвы… Я там часто бываю.

У меня уже голова кружилась от всего, что случилось за последний час. Хотелось напиться. Или лечь и уснуть. А лучше всего – напиться и уснуть.

Но когда Котя подвел меня к скромно стоящему на улице «ниссану», я все-таки удивился. Машина не слишком роскошная, но я был уверен, что Котя не умеет водить… с его-то близорукостью.

– Зачем ты очки носишь? – спросил я, садясь на переднее сиденье.

Котя завел мотор, включил отопление. Потер руки, подышал на них – и впрямь замерз. Насмешливо посмотрел на меня:

– Очки? Я в них бабам больше нравлюсь. Очки мне придают наивный и невинный вид.

Я смолчал.

Мотор прогрелся, Котя вырулил с обочины на дорогу. Водил он виртуозно, это я сразу понял. Наверное, он все делает виртуозно. Как-никак – куратор…

– Знаешь, так даже к лучшему, – задумчиво сказал он. – Конечно, жалко Настю… Но зато притворяться мне больше не нужно. Да и ты с поводка соскочил. Так что, будешь акушером? Очень интересно, поверь! К тому же на такой функции должен быть человек с душой, с живым сочувствием… а не как эта Иванова… Кирилл, я умру от любопытства! Как ты все-таки ее прихлопнул?

– Не совсем я. Башня. – Я вздохнул, вспоминая то странное ощущение, с которым рвалась моя невидимая связь с функцией. – Сцена была словно в фильме «ужасов». Потолок разошелся, Наталью за шею обвил оголенный провод – и утащил туда. А потом плиты сошлись. Как челюсти.

– Не врешь? – спросил Котя.

– Нет. Так все и было.

Котя резко повернул руль. Мы как раз выезжали из туннеля к рижскому мосту, но он свернул не на проспект, а на глухую в ранний час улицу, уходящую к Останкино. Съехал на обочину, к каким-то гаражам и ангарам. Посмотрел на меня с нескрываемой грустью:

– Это плохо, Кирилл. Ты даже не представляешь, как это плохо.

– Почему? Она жива?

Котя покачал головой:

– Знаешь анекдот про мальчика и Деда Мороза?

– Какой?

– Ну, где мальчик увидел Деда Мороза и кричит: «Ты живой! Ты существуешь!» А Дед Мороз со вздохом отвечает: «Да, я действительно существую. И теперь мне придется тебя убить».

Урчал мотор, из кондиционера нас обдувало теплым воздухом. Где-то вдалеке простучали колеса электрички. Ехали уже сплошным потоком машины по мосту – город проснулся, город начинал новый день.

Котя строго и огорченно смотрел на меня.

– Почему, Котя? – спросил я.

– Для тебя это уже не важно, – горько сказал он.

И выбросил руку, сжимая ее на моем горле. Одну лишь правую руку – вот только хватка была словно меня кузнечными клещами схватили. В глазах потемнело, и мир закружился в прощальном вальсе.

– Как мне жаль… – донесся из ватной пустоты голос Коти.

Последним усилием, в котором не было ничего от разума, слепо и беспомощно я ударил его правой рукой, целясь не то в голову, не то в шею. Котя сделал небрежный жест, будто отмахиваясь от мухи, – и я понял, что это легкое движение должно сломать мне все кости в руке…

Не сломало.

Это был тяжелый, мощный блок, но я его пробил. И мой неловко сжатый кулак угодил Коте в подбородок.

Выглядело все так, словно по машине пролетела чугунная баба, которой вместо стены идущего под снос здания засадили Константину Чагину по морде. Его руку с моей шеи просто сдуло. В веере кровавых брызг Котя вылетел из машины вместе с дверцей. Стекло разлетелось, и смятая дверца жестяным жабо окутало его шею. В полете он зацепил ногой руль и выдрал его вместе с колонкой. Руль отлетел метров на десять, в полете сработала подушка безопасности, и на снег ни в чем не повинная деталь приземлилась на надувном мешке, будто межпланетный зонд.